Случись эта история в столичном Харькове стылым, полуголодным февралем 1923 года, и очень больно ударила по уважаемому в городе человеку. Две дуэли – развернувшаяся словесная и давно состоявшаяся кровавая, переплелись самым причудливым образом…
Имя Николая Синельникова и теперь произносят с придыханием многие харьковчане. Для тогдашних же поклонников Мельпомены это было “наше все” – выдающийся актер, режиссер, антрепренер. Полувековой юбилей творческой деятельности мастера сцены планировалось превратить в “общественный праздник”. Решением “ЦК Всерабиса и Уполцека Южбюро” (так в оригинале!) артисту должны были присвоить звание народного. Как вдруг…
16 февраля на первой(!) полосе газеты “Коммунист” некий “доброжелатель”, спрятавшийся за псевдонимом “гражданин Совреспублики”, поместил подборку цитат из “идеологически чуждой” прессы, датированных 1919 годом. И, принадлежали они, увы, перу юбиляра.
К примеру: “Возвратившись в Харьков, мы не застали в живых нашего сына, есаула Николая Синельникова. С первых дней он был на боевом посту, но очень скоро выбыл из строя. С простреленной диафрагмой, раздробленной почкой он сделался инвалидом. Последнее обстоятельство мешало ему вступить активным работником в ряды Добровольческой армии, но душой он всегда был с нею”.
Не забыл “доброжелатель” и о труппе Синельникова – привел отрывок из письма актеров в редакцию “белой” газеты “Родина”. Бедные лицедеи жаловались, как плохо им жилось при Совдепии. Злобные большевики едва ли не из-под палки заставляли несчастных играть спектакль по кощунственной пьесе наркома Луначарского “Королевский брадобрей”.
…Удар получился мощнейшим. Не под дых – ниже пояса. Причем ногой. Но Синельников его выдержал. И 19 февраля нанес ответный. Таким же оружием – цитатами из “белых” газет.
С третьей полосы “Коммуниста” Николай Николаевич прозрачно намекнул, что псевдонимом “гражданин Совреспублики” прикрылся его давний недруг – режиссер Глаголин. А значит, можно процитировать и его писанину, относящуюся к “деникинскому” периоду: “Не помог синельниковцам и грандиозный плакат, выставленный во время антрепризы Синельникова – “Да здравствует III Интернационал и Красная Армия!”. Этот плакат убран по моему настоянию… Баров (зять Синельникова) заявил комиссарам, что не может работать с Глаголиным, как ярым монархистом, юдофобом и контрреволюционером… Я был спасен от Чрезвычайки только тем, что большевики тогда еще не распоясались и не докатились до Чайковской”.
Николай Николаевич аргументировано утверждал, что Глаголин – профессиональный “разоблачитель”. При Советах он обвинял конкурентов в саботаже, а при деникинцах – в прислужничестве большевикам. Разгромная статья Глаголина о спектакле “Королевский брадобрей”, помещенная в “Родине”, обернулась для Синельникова и Барова допросами в контрразведке.
Но опорочить оппонента – еще не значит отмыть себя. Письмо Синельникова, восславлявшее, пусть даже косвенно, Добровольческую армию, со страниц “Южного края” нельзя было вырубить и топором. Пришлось юбиляру раскрывать перед публикой подробности личной трагедии, приведшей к появлению злополучного послания.
В июле 1919-го погиб на дуэли его сын. Николая Синельникова-младшего застрелил ротмистр Мельницкий, приходившийся братом жене Глаголина – артистке Валерской. Собственно, из-за нее все и произошло…
По версии юбиляра, Валерская встречала с цветами входивших в Харьков добровольцев.
“Какая мерзость!” – сказал, глядя на это, бывший есаул и… получил вызов на поединок от брата “потерпевшей” – георгиевского кавалера.
Дуэлянты “дрались на наганах с расстояния в восемь (!) шагов”. У инвалида Великой войны Синельникова при таком раскладе не было шансов остаться в живых.
Поскольку привлечь к ответственности “заслуженного офицера Белой армии” обычным порядком не представлялось возможным, Синельников-старший решил через газету апеллировать к общественности. Естественно, в выражениях, принятых при той, “белой” власти. Само же письмо, если верить режиссеру, писал не он, а чиновник, проводивший следствие по делу о дуэли. Николай Николаевич искренне сожалел, что разрешил ему поставить под таким творением свою подпись.
Чист был Синельников перед большевиками! Но смущало одно: в пылу полемики он ответил на удар, который еще и нанесен-то не был. “Что касается того, будто я поспособствовал аресту белыми Глаголина, то это я категорически отвергаю. Я участвовал в этом процессе только как свидетель…”
Коллегия наркомата просвещения разрешила спор в стиле царя Соломона: “народного” Синельникову пока не давать, но и у Глаголина забрать “заслуженного”. А поскольку к юбиляру уже съехались гости, то “считать нетактичным совершенное запрещение праздника”. Пусть чествуют мэтра, но “только как частные лица”. И никакой политики!
…Давно заслуженного звания Николай Синельников удостоился в марте 1934 года.
P.S. Отдельное спасибо Геннадию Ижицкому за предоставленную фотографию Николая Синельникова.
Комментарии